Война и мир лейтенанта Головина

Холодные ветры Великой Отечественной, жестокие схватки на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах, ранение, боль, потери... А ум по-прежнему ясен, а душа все так же хочет прекрасного.

Вот уже 70 долгих лет минуло с тех пор, как советский солдат расправился с фашисткой гадиной. Но память не хочет успокаиваться и продолжает навязчиво подсовывать картины страшной войны: ледяная вода в землянке под Старой Руссой, ночные налеты немецких асов близ Харькова, переправа через Днепр под кинжальным огнем вражеской артиллерии и бесконечная череда смертей. А ведь те парни так хотели жить, в них было столько сил…

Первая встреча

Борису Дмитриевичу Головину в июле 2015-го исполнится 92 года, однако ясности его ума могут позавидовать даже самые юные и оттого легкомысленные граждане нашей страны. А восемь лет назад ветеран, которому за его жизнь пришлось пережить слишком многое и слишком многих, неожиданно для всех начал писать стихи. Да какие стихи – заслушаешься. "Чудеса!" - ахают знакомые.
Но нет в этом ничего необъяснимого – просто у него, несмотря ни на что, жива душа: тонко чувствует Борис Дмитриевич, три года жевавший горький хлеб войны, жизненный нерв современной России, с болью говоря о событиях на Украине, которую освобождал когда-то.

... Но Украина далека.
У ней фашистская пора.
Она забыла Бабий Яр
И лагеря военнопленных...

Эх, путь-дорожка фронтовая…

Борис Дмитриевич – дальневосточник, в 41-м он был призван из Благовещенска, не успев доучиться в техникуме. Закрутилась беспощадная карусель войны: трехмесячные курсы радистов в Хабаровске, теплушка эшелона, местные – так передавал ТАСС – бои под городом Старая Русса.

- Куда едем, нам не говорили. Кто-то где-то сказал: "Валдай", а нам послышалось – Алтай. Неужели, думаем, немец до Алтая добрался? Но ничего – поехали. Оказались на Северо-Западном фронте, возле деревни Здринога – по радио передавали, что тут ведутся бои местного значения. Но я вам скажу – была настоящая война. У меня даже стихи про это есть.

... Ну, Здринога, ты, Здринога, номерная высота.
Здесь болото, там болото.
Хорошо хоть мерзлота.
Брать ее необходимо, выгнать немца с высоты...
...Нам конечно не впервой
Но ведь это новый бой
Умирать никто не хочет...

«Старорусская» мясорубка

Долгое время про бои под Старой Руссой было не принято говорить. Это понятно – фашистов из древнего города не могли выбить до февраля 44-го, хотя не раз пытались это сделать. Как вспоминает Борис Дмитриевич, в ходе неудачных наступательных операций, было очень много погибших – на 15 похоронок один выживший, воевать приходилось в нечеловеческих условиях, в ледяной воде болот, собственным телом прикрывая рацию от осколков и пуль. От деревни Здриноги остались одни печные трубы, а в самой Старой Руссе – по другую сторону легендарного озера Ильмень – на момент взятия не было ни одного жителя.

Героизм населения и воинов, которые оттягивали части Вермахта от блокадного Ленинграда, оценили в апреле 2015-го, когда указом Владимира Путина Старой Руссе было присвоено почетное звание - "Город воинской славы". А вот боевую выучку 20-летнего ефрейтора Головина командование признало гораздо раньше – в 43-м его перевели на Юго-Западный фронт, где части Красной Армии освобождали Харьков и всю Украину.

На запад

К сожалению, не обошлось без ранений – Днепр был форсирован, и части 188 стрелковой дивизии уже занимали высоты, когда ефрейтору Головину поступил приказ прибыть в штаб полка. На этом пути его и подстерег немецкий снайпер, пуля которого прошила правую ногу, чудом не задев колено, а иначе грозило бойцу списание подчистую. А так, пролежав полтора месяца в госпитале, он вернулся в строй, приняв участие в освобождении Румынии и Молдавии, Венгрии и Австрии. Цепкая память его сохранила не только взятие Будапешта и Вены, победное ликование 9 мая и ночной салют из всех орудий, но и первую встречу с американцами.

- Под Полтавой у американцев была точка посадки, аэродром. Помню, как его разбомбили фашисты, - такой "фейерверк" был. А американцы попрыгали в свои джипы и уехали. Что интересно: нам на базар не разрешали ходить, а они там торговали женскими колготками и жвачкой. Кому война, а кому бизнес.

После боев

Офицерское звание – младшего лейтенанта – Борис Дмитриевич получил уже после Великой Отечественной. Долгие годы после он работал вместе со всей страной, поднимая промышленность и хозяйство. В Тюмень попал, что называется, по разнарядке, трудился на пароходе помощником механика, специалистом на судоремонтном заводе, где даже был секретарем парторганизации. Свою толику признания получил геройский ветеран и на мирной ниве – в виде медалей "За освоение недр Западной Сибири" и «Ветеран Труда» - это вдобавок к многочисленным боевым орденам.

Новый бой Бориса Дмитриевича Головина начался в 1989 году, когда он возглавил общество инвалидов Центрального района Тюмени, став его первым председателем. И опять ветерану доверили самое сложное – начинать что-то новое, но жизненно необходимое, о чем в Советском Союзе до того старались не думать. Борис Дмитриевич сам является инвалидом второй группы и при всей его энергичности и трудоспособности о проблемах людей с ограниченными возможностями здоровья знает не понаслышке.

- Советская власть меня знала, потому и выдвинули на эту должность. В «Строителе» проходило собрание, на котором секретарь центрального райкома предложил мою кандидатуру – все поддержали.

На пользу обществу

Конечно, сперва было непросто, но, по словам Бориса Дмитриевича, заниматься проблемами инвалидов ему нравилось. После рабочей смены спешил он в собес, где заступал на вторую, «социальную», вахту – и тут наверняка помогала ему фронтовая выдержка, боевой натиск и солдатская смекалка. Так чтобы придать членству в обществе инвалидов весомость, решил председатель обеспечивать граждан билетами. Наладили производство и – действительно – процесс пошел.

- Хорошо, что у людей была надежда: раз такую организацию создали, значит, на инвалидов наконец обратят внимание. И ведь никто ничего особо не требовал. Все-таки большая у нашего народа терпеливость.

Руководить новой структурой лейтенанту Головину выпало в самое тяжелое время – безденежье и перестроечная неразбериха, когда никому ни до кого не было дела. Но вопреки этому удалось Борису Дмитриевичу, не очерствевшему от фронтовых смертей, заложить самые главные основы – милосердие и чуткое отношение к каждому постучавшему в дверь общества.

Через три года бравый ветеран покинул свой пост, но не перестал при этом интересоваться жизнью тюменских инвалидов, помогая организации советами и знаниями в непростом деле защиты прав людей с ограниченными возможностями.

Что поделать – фронтовая привычка без остатка отдавать самого себя, делиться последним и не бросать своих, видимо, неискоренима. Потому и стал он почетным членом ВОИ, потому и не забывают дорогу в его дом нынешние руководители общества, с благодарностью принимая отеческие наставления ветерана.

- Борис Дмитриевич – единственный фронтовик, который был у истоков нашей организации, и жив до сих пор. К сожалению, ушли почти все, а ведь среди первых руководителей больше половины были ветеранами – только у них был такой бесценный опыт. Вот и первый председатель Тюменской областной организации Всероссийского общества инвалидов Аркадий Григорьевич Романов тоже прошел Великую Отечественную. С тех пор организация ветеранов и общество инвалидов работают в одной упряжке, старясь выполнить главную задачу – сохранить, не потерять людей. Борису Дмитриевичу все мы очень благодарны. Сложно переоценить то, что он сделал для общества, - вспоминает почетный председатель ТОО ВОИ Андрей Борисович Толстов.

Рассказы, рассказы, бесконечные разговоры – кажется, ветеран может несколько дней к ряду вспоминать свою непростую и такую богатую на события жизнь. И ни на кого он не жалуется, и ни от кого не устает, как многие молодые. Но время неумолимо – приходится прощаться. Напоследок – крепкое рукопожатие (и это в 91 год!), фронтовые 100 грамм, обещание новых стихов и благодарственное письмо от общества инвалидов. Когда-то мы встретимся снова? Лишь бы не было слишком поздно.

Наша жизнь – это бег
По ступенькам судьбы.
И куда приведет?
Неужели в тупик?

Не хотелось бы мне
Напоследок тупеть.
Жизнь прожита уже,
Но еще не конец.